Амбициозный план Президента США Джо Байдена «Отстроим заново и лучше» был заблокирован и отвергнут двумя сенаторами-демократами, Кирстен Синема из Аризоны и Джо Манчином из Западной Вирджинии, которых регулярно называют «центристами». Многие наблюдатели задались вопросом, что же на самом деле означает этот ярлык в 2021 году. Не только циники сходятся во мнении, что эти деятели не столько центристы, сколько эгоисты, которые руководствуются лишь императивом быть переизбранными.
По каким критериям следует оценивать центристов? Этот вопрос стал актуальным не только в Соединенных Штатах, но и во Франции, где президент Эммануэль Макрон, пообещав построить новый центр во французской политике, будет добиваться переизбрания следующей весной. Как и в случае с двумя сенаторами США, критики рассматривают центризм Макрона как дымовую завесу для политика, который эффективно выполняет приказы правых, оправдывая ярлык «президент богатых».
Таким образом, вопрос заключается уже не в том, сможет ли центр удержаться; вопрос в том, имеет ли центризм какое-либо значение в сегодняшней политике. Этот термин приобрел больший смысл в двадцатом веке, который многие считали эпохой идеологических крайностей. Нахождение в центре означало приверженность борьбе с антидемократическими партиями и движениями. Но даже тогда так называемых центристов часто обвиняли в недобросовестности. С характерной иронией, Исайя Берлин, образцовый либерал, причислял себя к «жалким центристам, презренным умеренным, скрытно-реакционным интеллектуалам-скептикам».
В то время, как эти прежние самопровозглашенные центристы могли жить за счет доброго имени, заработанного в борьбе с фашизмом и сталинизмом, наследие сознательно умеренной политики с тех пор себя исчерпало. Сегодня во многих странах существует своего рода зомби-центризм – пережиток Холодной войны, который больше не обеспечивает истинной политической ориентации своим сторонникам.
Немецкие христианские демократы недавно убедились в этом на собственном горьком опыте. На сентябрьских федеральных выборах они потерпели впечатляющий провал в своей попытке заявить права на центр против потенциальной коалиции между Социал-демократами и посткоммунистической Партией левых. Антикоммунистическая кампания партии, по-видимому, начатая в 1950-е годы, очевидно, не решала проблем двадцать первого века. Представление о том, что Олаф Шольц, добросовестный ответственный министр финансов уходящего правительства (а теперь и будущий канцлер), будет размахивать красными флагами в Рейхстаге, выглядит весьма странным.
Вместе с тем, остаются две формы центризма, которые не сводятся к зомби-либерализму времен холодной войны. Первая – это процедурная: в системах с разделенными полномочиями, таких как США, политики вынуждены заниматься искусством компромисса; это особенно верно в эпоху, когда явное большинство в законодательных палатах стало редким явлением.
Аналогичный императив применим ко все более фрагментированным европейским партийным системам. В настоящее время в парламенте Голландии насчитывается не менее 17 партий (или даже больше, в зависимости от того, как считать). А после недель переговоров в Германии вскоре будет правительство, в котором левые социал-демократы и зеленые находятся в «светофорной коалиции» с дружественными бизнесу Свободными демократами.
Фрагментация – будь то институциональная или политическая – вынуждает политиков принять то, что голландский философ Франк Анкерсмит назвал «принципиальной беспринципностью» ради того, чтобы демократия работала. В конце концов, большинство людей не стремятся к компромиссу ради самого компромисса, потому что никто не считает, что второе место – самое лучшее.
Исключение составляют те, кто придерживается второй правдоподобной формы центризма: позиционного. Рассматривая равноудаленность между политическими полюсами как доказательство их прагматизма и «неидеологичности», позиционные центристы часто пытаются нажиться на том, что до сих пор относится к двухпартийности (особенно в США). Им выгодно казаться разумными, когда левые и правые находятся во власти подстрекателей. В своей первой избирательной кампании Макрон регулярно подчеркивал радикализм своих оппонентов, крайне правой Марин Ле Пен и крайне левого Жан-Люка Меланшона, чтобы показать, что только он один представляет ответственную позицию.
Апеллируя к «теории подковы», очень популярной среди антикоммунистов во время холодной войны, центристы также часто намекают на то, что левый и правый популизм в конечном итоге сходятся к одной и той же антилиберальной точке зрения. Но, как и теоретики «третьего пути» 1990-х годов, сторонники Макрона также предположили, что «левый» и «правый» являются устаревшими названиями, поскольку это позволяет им приглашать в свое движение бывших социалистов и голлистов.
Но центризм не является автоматически демократическим. Макрон, которого окрестили «либеральным силачом», является тому примером. Его позиция «ни влево, ни вправо» подразумевает откровенно технократическую форму правления. Предположение заключается в том, что всегда есть какой-то уникальный рациональный ответ на любой политический вызов. По определению, критиков можно отклонить как иррациональных. Как обнаружил Макрон во время восстания желтых жилетов в 2018 году, отрицание демократического плюрализма, подразумеваемое таким подходом, может вызвать сильную обратную реакцию.
Как процедурный, так и позиционный центризм основан на наличии должным образом функционирующей демократии, и они могут стать опасными, когда страна страдает от асимметричной политической поляризации. Такова ситуация в США сегодня, где Республиканская партия больше не признает основные черты демократии. Сегодняшние республиканцы вовлечены в масштабный проект экстремального джерримандеринга, подавления избирателей, подрыва выборов и законодательной обструкции, не проявляя при этом никакого интереса к компромиссу. Теперь, когда Байден находится в Белом доме, лидер меньшинства в Сенате Митч МакКоннелл, сдержанный, но надежный помощник Дональда Трампа, следует тому же сценарию, который он усовершенствовал во время президентства Барака Обамы.
Процедурный центризм не имеет смысла, когда чьи-то политические противники больше не уважают процедуры, как это происходит сейчас с республиканцами. Но с позиционным центризмом дела обстоят гораздо хуже. Если одна партия отвергает демократию, равноудаленность является соучастием. Если Синема и Манчин ничего не могут сказать в свое оправдание, кроме зомби-центризма, процедурного центризма или позиционного центризма, даже их собственные избиратели могут в конечном итоге наказать их за препятствование политическим инициативам, которые на самом деле очень популярны.
Ян-Вернер МЮЛЛЕР
профессор политики в Принстонском университете,
научный сотрудник Нового института, Гамбург.
Его недавно опубликованная книга Democracy Rules.
© Project Syndicate, 2021.
