Уроженец Кишинева, известный философ Серебряного Века Михаил Гершензон назвал этим звонким океаническим словом тончайшие течения человеческих желаний и наитий. «В неисследимой глубине духа зародились вечные течения, текущие от пращуров до нас и дальше в будущее. Они проходят через каждую отдельную душу, потому что не в час рождения рождается личность, как и смерть не уничтожает ее. Один из этих Гольфстремов духа я хочу исследовать, чтобы в беспредельных пространствах времени найти самого себя», – пишет философ.

Гольфстрем, который мы исследуем вместе со Студией театральной импровизации ZaO, это карнавал. И, как ни странно, он ярко проявился в упрямом течении нашей – уже почти невидимой – кишиневской реки.

11 лет актеры ZaO-Студии и зрители вместе создают на улицах столицы новый карнавал «Vara Chişinăuiană». Карнавал четыре года навещал реку Бык, породившую наш город. Но еще никогда игра не происходила на берегу от начала до конца. Этим летом был пятый визит, и он развернулся на все карнавальное время.

Ритуалы «Беседы с рекой» - это благодарность за то, что она все еще с нами. Ей дарили звон колокольчиков, знаки, нарисованные тростинкой на воде, и цветы. Украсили мост длинными шлейфами, которые плясали на ветру, словно лаская заросшую камышом, обмелевшую реку. И Бык сделал новому карнавалу щедрый, удивительный ответный дар.

Странно, правда? Что это значит – «Беседы с рекой»? Как она может ответить?

Но в карнавальной игре возможно все. Кроме разрушения.

Карнавал как поступок

С древности во время карнавала человек и мир становились настоящими. Освобождались от оков, навязанных злом. Вместо голода – пир на весь мир, вместо неравенства – общность, вместо страха смерти – смех над смертью.

Да, именно смех был инструментом карнавала. Потому что настоящее – это любовь. Радость – одна из ее струн. А смех – голос радости, перед которым зло не может устоять.

Фактически карнавал был всеобщим публичным утверждением человечества: «Мы знаем, как должно быть на самом деле». Когда я настоящий, то настоящие все и все вокруг. И если мир настоящий, то я могу с ним сотрудничать.

Мы оказываемся в состоянии творческого диалога с реальностью.

Эти актуальные концепции карнавала и диалога принадлежат философу Михаилу Бахтину, который в ХХ веке открыл миру суть исчезнувшей карнавальной мистерии.

Но с какой же стати карнавал исчез?

Почему умер Великий Пан? Что могло его уничтожить?

Ничто не могло. Он и не думал помирать. А просто прикинулся мертвым – известный смеховой трюк, – чтобы эффектнее начаться заново. Существовать  как раньше он не мог. И вот по какой причине.

Великий Пан играет в прятки

Карнавал всегда отвечал на главные вопросы бытия. Они менялись каждую эпоху. И карнавал всегда был театром. Фактически театр от него произошел. Почему именно театр? Почему не ограничиться пением и танцем? По мнению ZaO-Студии, ответ простой. Карнавал существует в той же форме, что жизнь. Иначе он не сможет на эту самую жизнь повлиять. Именно жизнь становится другой во время карнавала, вся, до последней клеточки. А значит, лишь театр может быть идеальным карнавальным актом. Только он до конца совпадает с жизнью по своей форме – происходящее здесь и сейчас.

Кризис карнавала настал, когда вопросы бытия в 19 веке стали совсем другими, традиционные карнавальные ритуалы больше не могли служить ответом, а новая форма ритуального театра еще не возникла. В то время ритуал был прерогативой церкви. Театру досталась драма. Надо было дождаться его возвращения к ритуальности на новом уровне, который наметился лишь в 20 веке.

Но только из-за этого карнавал не исчез бы так безоглядно. Исчезла бы форма, а не сама память о нем. Что же случилось?

Случилось, что о его сущности стали забывать еще при жизни карнавала. Много ли народу ответит на вопрос, в честь чего мы святим вербу или украшаем дом ореховыми ветками на Троицу? Ритуал часто становится механическим, бездумным. Он все же работает, но этого мало.

Карнавал скрылся для того, чтобы мы вспомнили, что он такое и зачем нужен. Он веками помогал человечеству не забыть о главном. И вот мы забыли о карнавале. Сумеем ли вспомнить?

При том, что на прямые подсказки нельзя полагаться. Карнавал кое-где сохранился в осколках, которые о его сути ничего современному человеку не говорят. Уцелевшие детали вполне можно принять за целое. Тантрическая самба Бразилии. Томная роскошь венецианских масок. Этно-кухня Мексики с ее сахарными черепами. Если это и есть карнавал, зачем его возрождать? Съездили и погуляли…

А между тем ключ к новому карнавалу был спрятан на виду, во многих шедеврах искусства. Михаил Бахтин нашел его в творчестве Франсуа Рабле и осмыслил мистерию заново. С тех пор новые формы карнавала ищут во всем мире. Потому что он необходим.

И кишиневские поиски продвинулись очень далеко по карнавальной шкале. Нигде новый карнавал не проводится подряд столько лет, с углубленной разработкой теории и практики. Обычно он ограничивается восстановлением старых форм. Иногда становится грубой площадной сатирой на социальные темы. Или остается в границах уличного спектакля.

Однако есть и уникальные процессы. Московские и петербургские «Карнавалы Стихий» Вячеслава Полунина и сам его французский дом, Желтая Мельница, которую он превратил в постоянно действующий карнавальный локус. Или атмосфера тонкой клоунады и творческой свободы на одесской Комедиаде.

Кишиневский Гольфстрем

Режиссеры Владимир Шиманский и Елена Кушнир считают, что здешний карнавал только начинается, несмотря на второе десятилетие усиленной работы. В чем же специфика кишиневского формата? «Во-первых, то, как мы трактуем ритуал. Для нас это открытый диалог с тонкой сущностью в себе, в других, в мире, – поясняет Владимир. – По форме такой ритуал может быть самым неожиданным, он уже не скован старой карнавальной традицией: это путь к новой ткани и смыслам игры.

Во-вторых – состояние максимального света, потому и проводим игру в самое светлое, радостное летнее время. Собственно, тема нашего карнавала – возможность счастья, хрупкость счастья, неизбежность счастья. Но проявляться она может абсолютно непредсказуемо.

Третий принцип – активное участие зрителей и в постановках, и в импровизациях».

А ведь совсем недавно ZaO-Студия считала, что зрители могут участвовать только в импровизации и что она – главная часть карнавала. В этом году на ней собирались сделать основной акцент. Вот тут и вмешалась «невидимая» река. Бык, несмотря на свое плачевное состояние, очень быстрый и активный собеседник.

Кстати, птицы и животные воспринимают реку как нечто вполне настоящее. Словно для них она выглядит иначе. Утки, голуби, бабочки, водяные крысы, лягушки ткут для нее свой узор из движений и звуков…

«Когда мне удавалось мысленно прикоснуться к реке, она уносила меня очень далеко – еще предстоит понять, куда», - делится впечатлениями зрительница, студентка Академии музыки, театра и изобразительных искусств Яна Серикова.

«Река просто взяла и изменила весь наш план, - говорит Елена Кушнир. - Мы вдруг поняли, что основа карнавала – не импровизация, а постановочные ритуалы, но такие, в которых могут массово участвовать зрители. И при этом ритуалы должны быть тонкими, необычными, красивыми, как сновидение, которое хочется запомнить навсегда».

Речное ускорение выразилось в том, что этот принцип был сразу же осуществлен. «Мы как будто совершили прыжок на несколько лет вперед, - уточняет Владимир Шиманский. – Дело в том, что раньше не получалось создавать короткие мистерии, в которых могло участвовать много людей. И вдруг на реке стало ясно, что, если взять главный момент из любого нашего постановочного ритуала, а мы их накопили достаточно, может получиться общая игра. Дальше сами собой стали придумываться другие сюжеты… Оказалось, что это совсем не сложно».

Итак, общие мистерии актеров и зрителей открывают карнавальное пространство. И становится возможной вторая, еще более тонкая, сложная часть: импровизация. «Мы собирались готовить публику к импро-ритуалам прямо на карнавале, как уже делали раньше. Но времени на глубокий процесс всегда не хватало. Река правильно сделала, что унесла это намерение прочь. На карнавале лучше делать короткие тренинги, чтобы любой смог участвовать в общей игре. Зато весь год будет действовать Школа Карнавала, - обещает Елена Кушнир. – Все, кто хочет сыграть на улице свою импровизацию или собственную маленькую постановку, смогут прийти и подготовиться. Ну, по аналогии со школами самбы в Рио. Только обучать мы будем драме. И бесплатно».

Легко ли было принять подарок нашего речного Гольфстрема?

«Река породила Кишинев. Ничего странного, что она и кишиневскому карнавалу помогает родиться, – говорит актриса Юлия Пынзарь. – Но, конечно, нам было сложно перестроиться на ходу. Думаю, игра оказалась в этом году непривычной в первую очередь для нас. Еще никогда зрители так активно и глубоко не участвовали в самой основе процесса».

Карнавал дышит, где хочет. Но почему он развернулся в Кишиневе, где карнавала вообще никогда не было? В Кишиневе, где безжалостно разрушают старую архитектуру, и облик города балансирует на грани исчезновения, совсем как наша река…

Однако его главный Гольфстрем сохраняется: тонкая гармония, которая разлита в здешней природе, в мироощущении людей. А под нежным покровом тишины – безусловная, упорная, неистребимая энергия любви. Карнавал для этого вполне подходящий проводник. И, может быть, «Vara Chişinăuiană» пригодится не только Кишиневу.