В основе этого плана лежит идея, что статус доллара как мировой резервной валюты является не привилегией, а тяжким бременем, сыгравшим важную роль в деиндустриализации экономики США. Согласно этой логике, глобальный спрос на доллары повышает их стоимость, и поэтому товары, сделанные в США, оказываются дороже импортных. Это, в свою очередь, приводит к постоянно отрицательному сальдо внешней торговли и побуждает американские компании переносить за границу производство, а с ним и рабочие места.
Есть ли какая-то правда в этих рассуждениях? Ответ: и да, и нет. Вполне логично, что иностранные инвесторы, желающие владеть американскими акциями, облигациями и недвижимостью, могут генерировать устойчивый приток капиталов в США, который стимулирует внутреннее потребление и повышает спрос на торгуемые товары (например, автомобили) и на неторгуемые (например, недвижимость и рестораны). Повышение спроса на неторгуемые товары обычно приводит к росту стоимости доллара, поэтому, как и утверждает Миран, импорт становится привлекательней для потребителей США.
Но в этих рассуждениях игнорируются важные детали. Хотя статус доллара как резервной валюты повышает спрос на гособлигации США, этот статус не означает, что повышается спрос на все американские активы. Например, азиатские центробанки держат казначейские облигации на сумму в триллионы долларов, используя их для стабилизации валютного курса и в качестве финансового буфера на случай кризиса. Как правило, они избегают покупки других видов американских активов, включая акции и недвижимость, потому что они не соответствуют их задачам.
В ситуации, когда зарубежным странам нужны только казначейские облигации, им не требуется торговый профицит для их приобретения. Необходимые средства можно привлечь, продавая имеющиеся иностранные активы: акции, недвижимость, заводы.
Именно это происходило в 1960-х и до середины 1970-х. К тому времени доллар прочно утвердился в качестве глобальной резервной валюты, но при этом у США почти всегда был профицит счёта текущих операций, а не дефицит. Иностранные инвесторы накапливали казначейские облигации США, в то время как американские фирмы вели экспансию за рубежом, приобретая иностранные производственные объекты – либо покупая их напрямую, либо вкладываясь в строительство заводов с нуля.
Послевоенная эпоха – это не единственныq период в истории, когда у страны-эмитента мировой резервной валюты счёт текущих операций был профицитным. Британский фунт стерлингов был бесспорной мировой резервной валютой с конца Наполеоновских войн (первые годы XIX века) и до начала Первой мировой войны (1914 год). В этот период у Британии обычно был внешний профицит, чему способствовала высокая отдача инвестиций в колониальную империю.
Есть и другая интерпретация дефицита счёта текущих операций США, помогающая объяснить, почему связь валютного курса с дисбалансами во внешней торговле сложнее, чем следует из теории Мирана. С точки зрения бухгалтерии, профицит счёта текущих операций страны равен разнице между суммой национальных сбережений и суммой инвестиций, причём как государственного, так и частного сектора. Важно, что под «инвестициями» здесь подразумеваются физические активы, в том числе фабрики, жильё, инфраструктура и оборудование, а не финансовые инструменты.
Если взглянуть сквозь эту призму, станет понятно, что на дефицит счёта текущих операций влияет не только курс валюты, но вообще все факторы, влияющие на баланс национальных сбережений и инвестиций. В 2024 году дефицит бюджета США составил 6,4% ВВП, а это намного больше дефицита счёта текущих операций – менее 4% ВВП.
Хотя сокращение бюджетного дефицита не ликвидирует дефицит счёта текущих операций автоматически (ситуация зависит от того, как именно ликвидируется дефицит, а также от реакции частного сектора), однако такой рецепт намного проще и понятней, чем развязывание торговой войны. Впрочем, сокращение бюджетного дефицита является трудной политической задачей: надо убедить Конгресс принимать более ответственные законы о налогах и расходах. Кроме того, в отличие от шумной торговой конфронтации, такая мера не заставит иностранных лидеров начать подлизываться к Трампу; наоборот, внимание прессы переключится на внутреннюю политику и переговоры в Конгрессе.
Есть и другой ключевой фактор, от которого зависит размер дефицита счёта текущих операций. Речь идёт о силе экономики США, которая в последние годы являлась наиболее динамичной в сравнении с экономикой других крупнейших мировых игроков. Это повысило привлекательность американского бизнеса для инвесторов. Выросла даже доля промышленности в ВВП, хотя промышленная занятость не поспевает за этим ростом. Причина в том, что современные заводы крайне автоматизированы.
План Мирана, каким бы умным он ни был, основан на ошибочном диагнозе. Хотя роль доллара как ведущей мировой резервной валюты имеет определённое значение, это лишь один из многих факторов, способствующих постоянному дефициту внешней торговли Америки. А если у торгового дефицита множество причин, тогда идея, что пошлины станут панацеей, является, мягко говоря, сомнительной.
Кеннет Рогофф,
бывший главный экономист МВФ, сейчас профессор экономики
и общественной политики в Гарвардском университете, лауреат премии Deutsche Bank
по финансовой экономике в 2011 году.
© Project Syndicate, 2025
www.project-syndicate.org
