Когда партия президента Франции Эммануэля Макрона серьёзно проиграла ультраправой партии «Национальное объединение» на выборах в Европарламент, он шокировал всех, распустив Национальное собрание и объявив досрочные выборы. Макрон оправдывал своё решение тем, что выборы должны «прояснить» политическую ситуацию, однако его соотечественники так не думают.
Даже те, кто не боится, что опасная игра Макрона приведёт к власти ультраправых, обеспокоены тем, что может начаться хаос. Как выразился Эдуар Филипп, работавший премьер-министром при Макроне в 2017-2020 годах, президент напрасно «убил президентское большинство». Теперь наиболее вероятным результатом считается «подвешенный парламент», в котором крупнейшей партией станет «Национальное объединение». Впрочем, решение Макрона прояснило одну вещь: его стратегия по созданию мощного центристского движения во Франции провалилась. И остальные европейские лидеры должны обратить внимание на этот факт.
Согласно легенде, первым делом Наполеон интересовался не талантами военных офицеров, а их везением. Когда Макрон одержал триумфальную победу на президентских выборах в 2017 году, ему невероятно повезло. Действующий президент был настолько непопулярен, что даже не стал баллотироваться на второй срок, а вероятного победителя, выдвинутого консерваторами, подкосил внезапный скандал. Макрон воспользовался моментом и предложил, если так можно выразиться, второе пришествие «Третьего пути». Подобно Тони Блэру, лидеру британской Лейбористской партии, которая пришла к власти в 1997 году, Макрон утверждал, что старое идеологическое разделение на левых и правых устарело, и что центристы должны просто принимать решения, которые «работают лучше всего».
Макрон апеллировал и к социалистам, и к консервативным голлистам, предположив, что все разумные люди с удовольствием сплотятся вокруг умеренного центра. Любой, отвергнувший такое приглашение, по определению считался неразумным экстремистом. Какое-то время этот подход был успешным, потому что постоянно расширяющийся центр Макрона окружали, с одной стороны, «Национальный фронт» Марин Ле Пен (сейчас переименован в «Национальное объединение») на крайнем правом фланге, а с другой стороны – «Непокорённая Франция» Жан-Люка Меланшона на крайнем левом фланге. Однако в итоге этот технократичный подход («если вы не с нами, значит, вы неразумны») не смог преобразить политический ландшафт.
В среднем крайне правые, крайне левые, левые центристы и правые центристы всё равно получают как минимум пятую часть голосов в первом туре президентских выборов во Франции. Но при этом правоцентристские «Республиканцы» теряют голоса, которые переходят к «Национальному объединению», и это побудило лидера партии «Республиканцев», Эрика Сьотти, одобрить альянс с ультраправыми. Это важно, потому что мощная поддержка Макрона во втором туре выборов в 2017 и 2022 годах (когда он противостоял Ле Пен) в значительной степени объяснялась враждебностью избирателей к ультраправым, а не бурным энтузиазмом по поводу технократии в стиле Макрона.
Наоборот, технократия, как правило, вызывает отторжение, потому что она даёт популистам возможность утверждать (и небезосновательно), что не существует исключительно рациональных решений для сложных проблем, и что смысл демократии в наличии выбора и в народном участии, а не в диктате элит, объявляющих об отсутствии альтернатив. Ситуация усугублялась высокомерным стилем Макрона, который уже в 2017 году дал понять, что хочет править как «Юпитер». Справедливо это или нет, но в результате он стал крайне ненавидимой политической фигурой. Впрочем, помимо личных недостатков человека, считающего себя «королем-философом», сам по себе центристский проект, призванный взять лучшее от левых и правых, всегда будет, скорее, отчуждать обе стороны, а гармонизировать их противоположные программы.
Когда Макрон потерял контроль над Национальным собранием в 2022 году, его премьер-министр, Элизабет Борн, героически пыталась сколотить сиюминутное большинство для принятия решений из программы президента. Но более чем в 20 случаях ей пришлось воспользоваться исключительными нормами Конституции, чтобы протолкнуть решения, явно не имевшие народной поддержки.
Центризм Макрона не просто стал выглядеть авторитарным, но ещё и начал демонстрировать уклон вправо. Министр внутренних дел, сторонник жёсткой линии, зашёл настолько далеко, что обвинил Ле Пен в мягкости по отношению к исламизму, а Борн представила законопроект об иммиграции, открыто легитимизировавший идеи, о которых постоянно говорили крайне правые. А если вы непрерывно дрейфуете вправо, тогда рано или поздно вы достигнете такой точки, где уже не сможете шантажировать избирателей аргументом, будто вы – это единственный барьер, стоящий на пути правого экстремизма и конца Республики.
Некоторые комментаторы предполагают, что Макрон хочет, чтобы партия «Национальное объединение» управляла страной до президентских выборов 2027 года, потому что она докажет свою некомпетентность и подготовит почву для триумфального сдвига обратно в центр. Но этот квазипедагогический проект (директор доказывает ученикам, что пришедший на замену учитель не способен выполнять свою работу) ошибочен по нескольким причинам.
Начать с того, что не все крайне правые популисты придерживаются излишне упрощенческих политических идей или являются непрофессиональными администраторами. Впрочем, даже в тех случаях, когда они действительно демонстрируют свою некомпетентность, они способны исправиться. Когда в 2000 году канцлер Австрии, христианский демократ Вольфганг Шюссель, с хитростью Макиавелли привлёк в правительство крайне правую «Партию свободы» Йорга Хайдера, популисты действительно погрузились во внутренние конфликты, доказав свою некомпетентность и коррумпированность. Но после периода раскола и залечивания ран «Партия свободы» пришла к победе на июньских выборах в Европарламент.
Кроме того, французская система допускает «сосуществование», когда президент и премьер-министр принадлежат к противоположным партиям. И поэтому правящая партия, которая выглядит некомпетентной, может просто сваливать вину на противоположную сторону, которая «связала ей руки». Обладая чрезвычайными полномочиями французского президента, Макрон, несомненно, будет искать выход для своей энергии на международной арене. Но отрезвляет понимание того, как сужались его идеи: от «революции» в 2017 году до «возрождения» в 2022 году и до своего нынешнего состояния. Макрону не удалось превратить созданное им движение в подлинную политическую партию, не зависящую от харизматичного лидера. А поскольку его харизма исчезла, перспективы политического центра на выборах в 2027 году выглядят действительно мрачными.
Ян-Вернер МЮЛЛЕР
профессор политологии в Принстонском университете, автор новой книги
«Господство демократии» (издательства Farrar, Straus and Giroux и Allen Lane, 2021 год).
© Project Syndicate, 2024.
www.project-syndicate.org
