В сентябре в Молдове вновь выступил наш соотечественник, один из выдающихся пианистов современности Александр Палей. Он гражданин США, сейчас живет между городами Нью-Йорком, Парижем и Вильнюсом, его гастрольная география охватывает десятки стран.
В этот раз пандемия COVID-19 внесла свои коррективы в передвижение пианиста по миру: находясь в Европе и уделяя много времени творчеству, он не заметил, как превысил срок пребывания для иностранных граждан. «Во время ограничений, связанных с коронавирусом, я остановился в Париже и не мог никуда выехать, — сказал Александр Палей. – И невольно превысил срок где-то дня на четыре, так как из-за карантина все границы были закрыты. С нынешнего года я являюсь профессором Университета Vytautas Magnus в Каунасе, и после Кишинева летел в Вильнюс через Милан. И на таможне в Милане из-за превышения срока меня посадили в прямом смысле слова в тюрьму. Должны были отправить обратно в Кишинев, но мне пришлось провести двое суток в камере. Один ее отсек – для мужчин, другой – для женщин. В моем распоряжении было восемь грязных нар безо всякого покрытия и подушек. В другой комнате находилась аргентинская художница».
Александр Палей выразил возмущение условиями содержания, из-за которых сильно рисковал заразиться COVID-19. Антисанитария была жуткая: пол покрыт черной грязью, нары в пятнах. Не было вентиляции. Причем итальянцы искренне удивились, что «нарушители» обращают внимание на такие условия. Для них это, видимо, в порядке вещей. Два раза в день им давали сэндвичи, утром кофе. «И в какой-то момент мы заявили, что пока камеры не вычистят, объявляем голодовку. Пришла женщина и кое-как убрала, но никакой дезинфекции не провела».
Александр не отрицает, что нарушил правила пребывания. Но, с другой стороны, должна же у стражей порядка присутствовать какая-то гуманность и человечность. «За два дня я отвык от человеческого обращения, кроме общения с одним парнем. И меня ждали студенты. Я уверен, что в такие драматические ситуации попадаю не один. И эти правила, бюрократические моменты должны быть как-то пересмотрены, потому что страдают люди».
Пианист рассказал, как из-за пандемии в США сильно пострадали музыканты, исполняющие академическую музыку. С марта прошлого года им просто не платили зарплату. И если не преподавать, то выживать невероятно трудно. «Например, из одного из лучших оркестров США Метрополитен-опера 30% инструменталистов уехали из Нью-Йорка в Европу. И теперь оркестр нужно создавать заново. И это не единственный случай. Сейчас в Европе происходит массовый исход классических музыкантов из США».
Александр очень любит заниматься преподаванием, находит для этого время и силы, несмотря на плотный график концертов. «И все мои педагоги были замечательными концертирующими пианистами. Но при этом мне как студенту уделялось максимум внимания. И я понял, что если буду учить, то только так, как учили меня, с полной ответственностью. Студенты для меня не студенты, а единомышленники. Мне нужно, чтобы они дышали музыкой со мной, жили тем, чем я живу, восхищались тем, чем восторгаюсь я, даже при том, что мы все разные, и я ни в коем случае не собираюсь подавлять их индивидуальность».
На занятиях он много уделяет внимания технике, потому что считает ее очень важной. И сожалеет, что сейчас практически никто не учит культуре звука, культуре прикосновения, культуре фразы.
«К счастью, в Каунасе пошли навстречу абсолютно всем моим пожеланиям. Я не могу иметь много учеников, буду их выбирать, и заниматься с ними столько, сколько считаю нужным».
Александр Палей говорит, что музыкант далеко не всегда играет то, что желает. И если оркестр выбрал для исполнения произведение, ему не особо интересное, то он заставляет себя эту музыку полюбить. «Хотя бы на время, когда я ее учу и играю. Потому что, если вы ее не полюбите, то и зрители не полюбят. А когда я возвращаюсь к произведениям, которые играл много лет назад, специально смотрю ноты так, будто никогда их раньше не видел. Абсолютно заставляю себя забыть, как произведение играл. Потому что это будет вчерашняя разогретая котлета. Ведь со временем я меняюсь, и пытаюсь увидеть партитуру новыми глазами. И у меня есть счастливая способность забывать. Когда был студентом, мы учили политэкономию, и это был кошмар. И я просто выучил учебник наизусть, сдал предмет, и через секунду забыл все».
Для пианиста очень важно, чтобы музыка рождалась на сцене, на наших глазах. И у студентов воспитывает такое же отношение.
Александр Палей считает, что настоящая музыка не для всех: она для людей, которые ее заслужили. И его совершенно не волнует количество публики, а заботит качество. Но это не снобизм, а желание всегда содержать свой храм в чистоте.
Его любимая марка рояля – Bluthner. «Но и, конечно, Steinway есть Steinway. У меня в США два изумительных рояля Mason &Hamlin, в Европе эта компания малоизвестна. А между тем Сергей Рахманинов играл свой дебют на инструментах этой марки. Один рояль я купил, второй был подарен – он принадлежал Владимиру Горовицу».
По поводу инструментов у пианиста есть свое кредо. «У скрипача скрипка – часть музыканта. И если меняется инструмент, то для него это конец света. Мы же, пианисты, должны быть готовыми к тому, что каждый раз встречаем или «нового человека», или «старого знакомого». С ними как с людьми: если мне с человеком интересно, то буду общаться с ним постоянно, вести диалог. Вообще не бывает плохих роялей, бывают плохие пианисты. Мы должны уметь играть на всем. Нужно представить идеальное звучание произведения, и к этому идеалу идти.
Что касается Yamaha: предположим, вы встречаете очень красивую девушку и мгновенно просите ее телефон. И она быстро его дает. Вот это и есть Yamaha — всегда очень удобно, просто, все понято. Диалог есть, но вы должны постоянно что-то делать, чтобы его поддерживать».
Свой следующий визит в Кишинев Александр Палей предполагает в мае будущего года, на закрытие сезона в филармонии, и обещает сюрприз. Исполнит нечто, чего никто в мире еще не делал.
