Но хорошим парням недостаточно быть хорошими. Они также должны быть сильными и решительными. И, боюсь, именно в этом Европа не справляется. Сейчас Европа выглядит совсем не сильной. Она выглядит слабой.
Сначала была так называемая торговая сделка с США. Как написал мой коллега из Лондонской школы экономики Луис Гарикано, это была «не сделка, а капитуляция». Европа пошла на ряд уступок, включая согласие на 15-процентные тарифы на свой ключевой экспорт, в обмен на ничто.
Затем 18 августа состоялась встреча европейских лидеров в Белом доме. Если и есть какое-то искусство, которым президент Дональд Трамп владеет в совершенстве, так это создание сцены. Он сидел в своем большом откидном кресле за большим письменным столом, а лидеры Германии, Франции, Италии, Финляндии, Украины и Великобритании, а также президент Еврокомиссии и генсек НАТО трусили по другую сторону, как мольбы, надеющиеся получить работу в его старом реалити-шоу The Apprentice. Ни одна картина не могла бы лучше передать разительную асимметрию в галло — и в реальной власти.
Но нет никаких причин, по которым Европа обречена преклоняться перед президентом США-изгоем. Население Европы намного больше, чем в США, а совокупный ВВП ЕС, Великобритании и других богатых стран, не входящих в ЕС, таких как Норвегия и Швейцария, приближается к этому показателю.
Правда в том, что слабость Европы отражает ее собственные ошибки. Начнем с самой большой из них: безопасности. Гарикано хорошо сказал: «Вы не можете выиграть торговую войну против армии, которая вас защищает». Шестьдесят лет назад стремление президента Франции Шарля де Голля создать независимую европейскую обороноспособность выглядело как галльское упрямство. Сегодня это выглядит дальновидно. Агрессия России показала, что Европа — голая без гарантий безопасности со стороны США, на которые нельзя рассчитывать, пока президентом является Трамп.
Европа не делает достаточно для решения проблемы дефицита безопасности. Разумеется, расходы на оборону растут. В 2024 году из 28 европейских членов НАТО 20 будут тратить на оборону более 2% ВВП — рост на 0,6 процентных пункта всего за два года. Но это все еще далеко от 3,4%, которые тратят США, и 4,7%, прогнозируемых Польшей на 2025 год.
Оборонные закупки в Европе также безумно раздроблены, каждая страна пытается создать рабочие места, закупая оружие на месте. Результат — неэффективность и задержки. Предложенный Европейский оборонный механизм, в который войдет Великобритания и который будет служить совместным агентством по закупкам, — гораздо лучший путь вперед, как и идея (по крайней мере, в краткосрочной перспективе) закупки у США оружия, необходимого Украине и Восточной Европе для обеспечения безопасности.
Все это приводит к вопросу о том, как Европа сможет оплатить свое перевооружение. ЕС не завершил создание ни союза рынков капитала (чтобы позволить компаниям брать более дешевые кредиты на всем континенте), ни банковского союза (чтобы разорвать «петлю обреченности» между банками и их национальными правительствами). Он также не создал постоянного класса облигаций, выпущенных совместно ЕС от имени всех его членов. Во время пандемии COVID-19 в рамках чрезвычайных полномочий была выпущена куча долговых обязательств ЕС, но неясно, будут ли они возобновлены после наступления срока погашения, а тем более послужат основой для чего-то большего и более долгосрочного.
А жаль, ведь совместный выпуск еврооблигаций принес бы Европе огромные выгоды. Финансирование совместной обороны континента путем выпуска совместных долговых обязательств имеет не только экономический смысл. Еврооблигации также помогли бы превратить евро в глобальный безопасный актив, а время для таких перемен уже пришло.
В конце концов, благодаря выходкам Трампа доллар все больше напоминает валюту развивающихся рынков, и инвесторы повсюду ищут альтернативу. С точки зрения инвестора, облигации, обеспеченные ЕС и не подверженные политическим и экономическим взлетам и падениям отдельных стран, были бы более безопасными и ликвидными. Таким образом, они будут иметь более низкую процентную ставку, что позволит Европе сэкономить немало денег.
Но глобальный евро, скорее всего, будет также более сильным евро, а это заставляет политиков из стран с экспортно-ориентированной экономикой, таких как Германия и Нидерланды, колебаться. Но, возможно, укрепление евро станет прекрасным поводом для завершения другой гигантской незавершенной задачи — создания единого рынка.
Предполагается, что ЕС — это полностью единый рынок для торговли всеми товарами и услугами, но на самом деле в нем остается множество барьеров. На каждые 100 евро добавленной стоимости в странах ЕС приходится лишь 20 евро товаров, которые перемещаются туда-сюда. Для США аналогичный показатель составляет 45 из каждых 100 долларов. Эта дорогостоящая фрагментация стала главной темой увесистого доклада Драги о конкурентоспособности ЕС, который был опубликован в сентябре 2024 года, а сейчас пылится на полке в Брюсселе.
В условиях, когда Трамп угрожает с одной стороны, а Путин — с другой, европейцы больше не могут позволить себе пассивность своих лидеров. Единственный оставшийся в мире хороший парень должен сделать шаг вперед. Демократы повсюду ждут этого.
Андрес Веласко,
бывший министр финансов Чили, является деканом Школы государственной политики
Лондонской школы экономики и политических наук.
© Project Syndicate, 2025.
www.project-syndicate.org
